Люблю это стихотворение. Здесь оно и в оригинале и в дословном, а так же в литературном русском переводе.
Comme des sourds-muets parlant dans une gare
Leur langage tragique au coeur noir du vacarme
Les amants séparés font des gestes hagards
Dans le silence blanc de l'hiver et des armes
Et quand au baccara des nuits vient se refaire
Le rêve si ses doigts de feu dans les nuages
Se croisent c'est hélas sur des oiseaux de fer
Ce n'est pas l'alouette O Roméos sauvages
Et ni le rossigol dans le ciel fait enfer
Les arbres les hommes les murs
Beiges comme l'air beige et beiges
Comme le souvenir s'émurent
Dans un monde couvert de neige
Quand arriva Mais l'amour y
Retrouve pourtant ses arpèges
Une lettre triste à mourir
Une lettre triste à mourir
L'hiver est pareil à l'absence
L'hiver a des cristaux chanteurs
Où le vin gelé perd tout sens
Où la romance a des lenteurs
Et la musique qui m'étreint
Sonne sonne sonne les heures
L'aiguille tourne et le temps grince
L'aiguille tourne et le temps grince
Ma femme d'or mon chrysanthème
Pourquoi ta lettre est-elle amère
Pourquoi ta lettre si je t'aime
Comme un naufrage en pleine mer
Fait-elle à la façon des cris
Mal des cris que les vents calmèrent
Du frémissement de leurs rimes
Du frémissement de leurs crimes
Mon amour il ne reste plus
Que les mots notre rouge-à-lèvres
Que les mots gelés où s'englue
Le jour qui sans espoir se lève
Rêve traîne meurt et renaît
Aux douves du château de Gesvres
Où le clairon pour moi sonnait
Où le clairon pour toi sonnait
Je ferai de ces mots notre trésor unique
Les bouquets joyeux qu'on dépose au pied des saintes
Et je te les tendrai ma tendre ces jacinthes
Ces lilas suburbains le bleu des véroniques
Et le velours amande aux branchages qu'on vend
Dans les foires de Mai comme les cloches blanches
Du muguet que nous n'irons pas cueillir avant
Avant ah tous les mots fleuris là-devant flanchent
Les fleurs perdent leurs fleurs au souffle de ce vent
Et se ferment les yeux pareils à des pervenches
Pourtant je chanterai pour toi tant que résonne
Le sang rouge en mon coeur qui sans fin t'aimera
Ce refrain peut paraître un tradéridéra
Mais peut-être qu'un jour les mots que murmura
Ce coeur usé ce coeur banal seront l'aura
D'un monde merveilleux où toi seule sauras
Que si le soleil brille et si l'amour frissonne
C'est que sans croire même au printemps dès l'automne
J'aurai dit tradéridéra comme personne
Так выглядит дословно по-смыслу
Подобно тому, как на вокзале глухие разговаривают
На своём печальном языке в чёрном сердце оглушительных криков,
Расстающиеся любящие поспешно жестикулируют
В белой тишине зимы и оружия.
И если в баккара ночей стремится наверстать упущенное
Мечта, если их огненные пальцы на облаках
Соединяются - увы, они скрещиваются на железных птицах.
Не жаворонок это, о дикий Ромео,
И не соловей - тот, кто творит ад в небе.
Деревья, люди, стены,
Бежевые, как бежевый воздух, и бежевые,
Как воспоминание, угасают
В мире, покрытом снегом,
Когда пришло - но в нём любовь
Всё-таки совершила свои удары -
Письмо, печальное до смерти,
Письмо, печальное до смерти.
Зима похожа на расставание,
В зиме - что-то от хрустальных фигурок певцов,
Вино в которых сгустилось и потеряло всю крепость,
Романсы которых слишком заунывны.
И музыка, которая сжимает меня,
Звучит, звучит, звучит часами,
Стрелка поворачивается, и время скрежещет,
Стрелка поворачивается, и время скрежещет.
Моя золотая жена, моя хризантема,
Отчего твоё письмо, горечь ли в нём,
Отчего твоё письмо, если я люблю тебя,
Письмо, подобное кораблекрушению в безветренном море.
Оно - вроде крика [утопающих],
Крика, который успокаивают ветра
Звучанием своих рифм,
Звучанием своих преступлений.
Моя любовь, нам ничего не осталось
Кроме слов, нашей губной помады,
Сгущённых слов, в которых увязает
День, что поднимается с постели без надежды,
Мечтает, тащится, умирает, рождается снова
У башен замка Жевра,
Где для меня играл рожок,
Где для тебя играл рожок.
Из этих слов я сделаю наше единственное сокровище,
Радостные букеты, которые кладут к ногам святых,
И я сохраню для тебя, моя нежная, эти гиацинты,
Эту пригородную сирень, голубизну вероник,
И пену на ветках миндаля, который продают
На ярмарках в мае, эти белые колокольчики,
Перед тем... но все слова, что расцвели сейчас, вянут,
Цветы теряют свой цвет от дыхания этого ветра
И закрывают свои глаза, как [обычно только] подснежники.
И всё же я буду петь для тебя, пока звучит
Красная кровь в моём сердце, что без конца будет любить тебя.
Этот припев кому-то покажется банальностью, "траляля",
Но может быть, что однажды слова, которые лепечет
Это изношенное, банальное сердце, станут сиянием
Прекрасного мира, в котором лишь ты будешь знать,
Что если солнце светит, если пульсирует любовь,
Это потому, что осенью, даже не веря в весну,
Я это "траляля" сказал, как никто другой.
И самый знаменитый перевод
Как двух глухонемых трагический язык
В гремящей темноте, в сумятице вокзалов —
Прощанье любящих, их молчаливый крик
В безмолвной белизне зимы и арсеналов.
И если к облакам лучи надежд летят
Средь баккара ночей,— их огненные руки,
Коснувшись птиц стальных, испуганно дрожат.
Не соловей — поверь, Ромео, полный муки,—
Не жаворонок вам устроил в небе ад.
В сугробах мир поблек, обмяк.
Вдруг замерли деревья, зданья,
Бесцветные, как воздух, как
Бесцветное воспоминанье,
Когда пришло — но в нём рвалось
Из строчек чувств больших дыханье —
Письмо, печальное до слёз,
Письмо, печальное до слёз.
Зима похожа на разлуку,
Зимой кристаллы льда поют,
И холод вин рождает скуку,
И звуки медленно текут,
Овладевают мной, и плещут,
И, как часы, всё бьют и бьют,
И стрелки времени скрежещут,
И стрелки времени скрежещут.
Жена, мой луч и мой родник,
Зачем в письме такая горечь,
Ведь я люблю, зачем же крик,—
Так судно, тонущее в море,
Зовёт и мучит дальний зов,
Который ветры на просторе
Глушат шуршаньем рифм и строф,
Шуршаньем всех своих грехов.
Моя любовь, теперь у нас
Осталась только слов помада,
В них по колена день увяз,
Похожий на преддверье ада.
Опять воскрес мечты росток
У башен Жевра, в недрах сада,
Где для меня играл рожок,
Где для тебя играл рожок.
Я сделаю из слов бесценные букеты —
Такие в дар кладут к подножию мадонн —
И подарю тебе прозрачность анемон,
Вероник синеву, сирень и первоцветы,
И пену нежную на ветках миндаля —
На майских ярмарках они чуть розовеют,—
И чаши ландышей — за ними мы в поля
Пойдем, когда... Но тут слова в цвету немеют,
От ветра этого ссыхается земля,
Цветы теряют цвет, фиалки глаз тускнеют.
Но буду для тебя я петь, пока волной
Стучится в сердце кровь и наполняет вены.
«Всё это тру-ля-ля»,— мне скажут, но смиренно
Я верю: радугой над светлою вселенной
Взойдут слова, что я, простой, обыкновенный,
Твердил тебе, и ты одна поймешь,— нетленны
Лишь потому любовь и солнце над землей,
Что осенью, когда весна была мечтой,
Я это тру-ля-ля спел, как никто другой.
Leur langage tragique au coeur noir du vacarme
Les amants séparés font des gestes hagards
Dans le silence blanc de l'hiver et des armes
Et quand au baccara des nuits vient se refaire
Le rêve si ses doigts de feu dans les nuages
Se croisent c'est hélas sur des oiseaux de fer
Ce n'est pas l'alouette O Roméos sauvages
Et ni le rossigol dans le ciel fait enfer
Les arbres les hommes les murs
Beiges comme l'air beige et beiges
Comme le souvenir s'émurent
Dans un monde couvert de neige
Quand arriva Mais l'amour y
Retrouve pourtant ses arpèges
Une lettre triste à mourir
Une lettre triste à mourir
L'hiver est pareil à l'absence
L'hiver a des cristaux chanteurs
Où le vin gelé perd tout sens
Où la romance a des lenteurs
Et la musique qui m'étreint
Sonne sonne sonne les heures
L'aiguille tourne et le temps grince
L'aiguille tourne et le temps grince
Ma femme d'or mon chrysanthème
Pourquoi ta lettre est-elle amère
Pourquoi ta lettre si je t'aime
Comme un naufrage en pleine mer
Fait-elle à la façon des cris
Mal des cris que les vents calmèrent
Du frémissement de leurs rimes
Du frémissement de leurs crimes
Mon amour il ne reste plus
Que les mots notre rouge-à-lèvres
Que les mots gelés où s'englue
Le jour qui sans espoir se lève
Rêve traîne meurt et renaît
Aux douves du château de Gesvres
Où le clairon pour moi sonnait
Où le clairon pour toi sonnait
Je ferai de ces mots notre trésor unique
Les bouquets joyeux qu'on dépose au pied des saintes
Et je te les tendrai ma tendre ces jacinthes
Ces lilas suburbains le bleu des véroniques
Et le velours amande aux branchages qu'on vend
Dans les foires de Mai comme les cloches blanches
Du muguet que nous n'irons pas cueillir avant
Avant ah tous les mots fleuris là-devant flanchent
Les fleurs perdent leurs fleurs au souffle de ce vent
Et se ferment les yeux pareils à des pervenches
Pourtant je chanterai pour toi tant que résonne
Le sang rouge en mon coeur qui sans fin t'aimera
Ce refrain peut paraître un tradéridéra
Mais peut-être qu'un jour les mots que murmura
Ce coeur usé ce coeur banal seront l'aura
D'un monde merveilleux où toi seule sauras
Que si le soleil brille et si l'amour frissonne
C'est que sans croire même au printemps dès l'automne
J'aurai dit tradéridéra comme personne
Так выглядит дословно по-смыслу
Подобно тому, как на вокзале глухие разговаривают
На своём печальном языке в чёрном сердце оглушительных криков,
Расстающиеся любящие поспешно жестикулируют
В белой тишине зимы и оружия.
И если в баккара ночей стремится наверстать упущенное
Мечта, если их огненные пальцы на облаках
Соединяются - увы, они скрещиваются на железных птицах.
Не жаворонок это, о дикий Ромео,
И не соловей - тот, кто творит ад в небе.
Деревья, люди, стены,
Бежевые, как бежевый воздух, и бежевые,
Как воспоминание, угасают
В мире, покрытом снегом,
Когда пришло - но в нём любовь
Всё-таки совершила свои удары -
Письмо, печальное до смерти,
Письмо, печальное до смерти.
Зима похожа на расставание,
В зиме - что-то от хрустальных фигурок певцов,
Вино в которых сгустилось и потеряло всю крепость,
Романсы которых слишком заунывны.
И музыка, которая сжимает меня,
Звучит, звучит, звучит часами,
Стрелка поворачивается, и время скрежещет,
Стрелка поворачивается, и время скрежещет.
Моя золотая жена, моя хризантема,
Отчего твоё письмо, горечь ли в нём,
Отчего твоё письмо, если я люблю тебя,
Письмо, подобное кораблекрушению в безветренном море.
Оно - вроде крика [утопающих],
Крика, который успокаивают ветра
Звучанием своих рифм,
Звучанием своих преступлений.
Моя любовь, нам ничего не осталось
Кроме слов, нашей губной помады,
Сгущённых слов, в которых увязает
День, что поднимается с постели без надежды,
Мечтает, тащится, умирает, рождается снова
У башен замка Жевра,
Где для меня играл рожок,
Где для тебя играл рожок.
Из этих слов я сделаю наше единственное сокровище,
Радостные букеты, которые кладут к ногам святых,
И я сохраню для тебя, моя нежная, эти гиацинты,
Эту пригородную сирень, голубизну вероник,
И пену на ветках миндаля, который продают
На ярмарках в мае, эти белые колокольчики,
Перед тем... но все слова, что расцвели сейчас, вянут,
Цветы теряют свой цвет от дыхания этого ветра
И закрывают свои глаза, как [обычно только] подснежники.
И всё же я буду петь для тебя, пока звучит
Красная кровь в моём сердце, что без конца будет любить тебя.
Этот припев кому-то покажется банальностью, "траляля",
Но может быть, что однажды слова, которые лепечет
Это изношенное, банальное сердце, станут сиянием
Прекрасного мира, в котором лишь ты будешь знать,
Что если солнце светит, если пульсирует любовь,
Это потому, что осенью, даже не веря в весну,
Я это "траляля" сказал, как никто другой.
И самый знаменитый перевод
Как двух глухонемых трагический язык
В гремящей темноте, в сумятице вокзалов —
Прощанье любящих, их молчаливый крик
В безмолвной белизне зимы и арсеналов.
И если к облакам лучи надежд летят
Средь баккара ночей,— их огненные руки,
Коснувшись птиц стальных, испуганно дрожат.
Не соловей — поверь, Ромео, полный муки,—
Не жаворонок вам устроил в небе ад.
В сугробах мир поблек, обмяк.
Вдруг замерли деревья, зданья,
Бесцветные, как воздух, как
Бесцветное воспоминанье,
Когда пришло — но в нём рвалось
Из строчек чувств больших дыханье —
Письмо, печальное до слёз,
Письмо, печальное до слёз.
Зима похожа на разлуку,
Зимой кристаллы льда поют,
И холод вин рождает скуку,
И звуки медленно текут,
Овладевают мной, и плещут,
И, как часы, всё бьют и бьют,
И стрелки времени скрежещут,
И стрелки времени скрежещут.
Жена, мой луч и мой родник,
Зачем в письме такая горечь,
Ведь я люблю, зачем же крик,—
Так судно, тонущее в море,
Зовёт и мучит дальний зов,
Который ветры на просторе
Глушат шуршаньем рифм и строф,
Шуршаньем всех своих грехов.
Моя любовь, теперь у нас
Осталась только слов помада,
В них по колена день увяз,
Похожий на преддверье ада.
Опять воскрес мечты росток
У башен Жевра, в недрах сада,
Где для меня играл рожок,
Где для тебя играл рожок.
Я сделаю из слов бесценные букеты —
Такие в дар кладут к подножию мадонн —
И подарю тебе прозрачность анемон,
Вероник синеву, сирень и первоцветы,
И пену нежную на ветках миндаля —
На майских ярмарках они чуть розовеют,—
И чаши ландышей — за ними мы в поля
Пойдем, когда... Но тут слова в цвету немеют,
От ветра этого ссыхается земля,
Цветы теряют цвет, фиалки глаз тускнеют.
Но буду для тебя я петь, пока волной
Стучится в сердце кровь и наполняет вены.
«Всё это тру-ля-ля»,— мне скажут, но смиренно
Я верю: радугой над светлою вселенной
Взойдут слова, что я, простой, обыкновенный,
Твердил тебе, и ты одна поймешь,— нетленны
Лишь потому любовь и солнце над землей,
Что осенью, когда весна была мечтой,
Я это тру-ля-ля спел, как никто другой.